– Ты просто лжец и тебе нечем крыть, Игорь. И ты не просто изменил, ты… – дыхание перехватывает, потому что говорить такое вслух о своем муже, подобно глотанию лавы. – У тебя ребенок, от другой женщины.

– Знаешь, нам и правда лучше не разговаривать сейчас, ты не способна мыслить рационально, Настя. Этот бред просто переходит любые грани.

Его слова внезапно стирают слезы окончательно, одаривая холодной правдой. Ведь он ни разу не сказал, что ребенка нет. Он говорит что угодно об ошибке и о том, что это все ерунда, моего навязчивого мозга, но ни единого слова, что ребенка не существует. Снова возвращается та самая ярость.

Я иду в нашу спальню. Хватаю оба чемодана и вытаскиваю их.

– Тогда скорее забирай свое барахло и проваливай отсюда, – возвращаюсь обратно за пакетами и тот, что не вмещается в руки, я пинаю ногами, выталкивая за порог спальни.

– Прекрати, – кричит муж и выхватывает свои вещи, бросая те на пол.

Мы сталкиваемся глазами. Я вижу в них сплошную ложь, нахальство. Чувствую глубокую обиду, и не контролируя свои движения, бью его по лицу.

И я не сожалею об этом.

Удар оглушает, и этот противный звон отдается эхом в моей пустой душе.

Он вытягивает челюсть, разминая ее, и прикасается к тому месту, где только что была моя пульсирующая сухой болью ладонь, оставившая след.

– Полегчало?

– Ты подлец, Игорь. Уходи или уйду я.

Он хватает за плечи и держит, чуть приподняв на уровень своих глаз.

– Ты никуда не пойдешь. Я не позволю.

Дергаюсь и сбрасываю руки, стирая эти прикосновения.

– Ты прав. Я останусь, потому что эта квартира принадлежит мне и сыну.

Не верю, что сказала это.

При оформлении все было легко, никаких протестов или вопросов. Игорь тут просто прописан с нами. И сейчас я тыкаю этим мужа впервые, господи. Но и ситуация такая, что не до подбора слов и не до совести. Особенно не про совесть.

Разворачиваюсь и иду в комнату, чтобы закрыть дверь и не видеть его. По крайней мере, какое-то время. Потому что я понимаю, что силой отсюда его не выгоню, если он не пожелает уйти сам. Но буду надеяться на остатки его благоразумия.

И оказываюсь права, потому что прежде чем дверь закрыла, он сказал, в ответ на мою просьбу уйти:

– Я обещал сыну праздник, и я ему его устрою дома.

– Ты уже устроил, – шепчу еле слышно и закрываюсь на замок изнутри.

Силы внезапно кончаются, адреналин испаряется, и я оседаю у стены. Просто разрушаюсь.

Мне кажется, до меня только сейчас начинает доходить тот факт, что моей семьи больше нет. Что она по кирпичику разбирается.

Десять лет и все ради чего?

И хочется выть, и хочется подняться с колен, не показывать, как уязвима. Или за закрытыми дверьми можно?

С трудом встаю, держась все за ту же стену и подойдя к кровати, стягиваю с себя одежду до белья, забираюсь под одеяло и накрываюсь с головой.

Усталость забирает любое сопротивление, и я засыпаю, чувствуя себя дико измотанной. Такой, как никогда в жизни не ощущала.

Сон не принес ни капли облегчения. Более того, я сейчас была схожа с куском бревна.

Руки и ноги казались тяжелыми при попытке перевернуться набок. Голова от подушки не отрывалась вообще.

Даже не смотрясь в зеркало, я знала и чувствовала, как опухло лицо и глаза от слез.

– Боже, – простонала и села.

Из щелей стыка темных штор просвечивал свет. Значит, я либо проспала до утра следующего дня, либо проклятое первое января и не думало заканчиваться.

Взгляд на часы дал ответы. Затем я услышала смех сына.

Вот тут мои инстинкты сработали на ура.

Я резко вскочила и, накинув халат, вышла из комнаты.

Игорь и Ваня сидели на полу гостиной, где сын с радостью играл своими игрушками.

Я быстро огляделась по кругу и заметила, что вещей его не было.

Мое появление не осталось незамеченным.

Игорь в своей манере улыбнулся. Господи, при другом раскладе я бы его расцеловала, потому что знала кто источник радости на лице моего мальчика. Но сейчас я поняла, что он будет давить на мои материнские чувства.

– А вот и мамочка наша проснулась, – сладко сказал муж и Ваня вскочил на ноги.

– Мам, смотри… Это же квадрокоптер. Смотри, смотри…

Его глаза искрили, голос был звонким и ярким, а мое сердце радовалось несмотря на человека, которого я видеть сейчас рядом не хотела.

– Мы же запустим его, да? Папа сказал, что мы и салюты устроим.

Острый взгляд почти ювелирно разрезал его на куски. Я снова злилась.

– Ну что мам, пошли?

– Родной, я бы хотела перекусить, у меня желудок прямо волком воет, слышишь? – делаю вид, что прислушиваюсь.

– Хорошо, мам. А машинку я тебе прямо сейчас покажу.

Он взял пульт и начал ездить по кругу, управляя черным огромных размеров джипом.

– Он такой классный, спасибо вам.

И я улыбнулась. Искренне и облегченно.

Мама была права. Вот кто будет согревать мое сердце всю жизнь.

– Я рада, что тебе нравится, Ванюш. С Новым годом, солнышко, – обняла его и, получив в ответ его объятия, поцеловала в макушку. – Кушать хочешь?

– Не-а, я у бабушки поел. Играть буду, ага?

– Ага, – усмехаюсь и иду в ванную.

– А я буду, – доносится голос Игоря.

Медленно останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы посмотреть в его наглые глаза.

Лицо мужа светится. Он делает вид, что все в порядке.

– Средство для посуды сам знаешь, где лежит, приятного аппетита.

Закрываю дверь ванной и сжимаю кулаки.

Зубная щетка на месте, средства для бритья и прочее. Даже полотенце.

Я уже почти срываюсь, но вспоминаю о том, что Ваня в гостиной. Поэтому кое-как совладав с эмоциями, умываюсь, чищу зубы и выхожу из укрытия.

Быстро одевшись, я перемещаюсь на кухню и варю себе кофе. Игорь сидит на том же месте и наблюдает за мной, но, когда я на кухне остаюсь, идет за мной.

– Ты просила телефон, – говорит мне и кладет его на стол.

Я усмехаюсь и, взяв в руки гаджет, выбрасываю в мусорное ведро, сожалея, что там нет помоев, утопить этот проклятый телефон. Ведь я выбросила все и сменила пакет, когда уезжала к маме.

– Насть, ну что за детский сад, – Игорь вытаскивает его и садится за стол.

– Ну ты уж совсем из меня дуру не делай.

– Я не делал из тебя дуру ни разу. Ты просила телефон.

– Иди к черту со своим телефоном.

– Тебе не идет сквернословие.

– Ты просто не слышишь, что я думаю о тебе в своей голове.

– Насть, ну может, хватит, а? – тянет к моей руке свою руку, когда я сажусь за стол с чашкой кофе.

– Не прикасайся ко мне, больше никогда.

Он откидывается на спинку, фыркнув носом.

Я смотрю пристально на мужа и не могу поверить, что это тот же самый человек, за которого я вышла замуж.

– Значит, так ты решил действовать? – задаю свой вопрос, снова услышав жужжание машинки сына, пробегающего где-то в коридоре.

– Как, Настя?

– Через сына, Игорь.

– Господи, я просто хочу, чтобы у нас все наладилось. Если тебе нужно какое-то пространство, ты должна была сказать об этом прямо, а не устраивать весь этот концерт с какой-то смской.

Непробиваемый.

– То есть, когда я говорю прямо «Проваливай Игорь», ты слышишь что-то другое?

– Неужели в тебе не осталось ни капли веры?

– Последнюю, ты растоптал этим утром. Послушай, кроме правды я не приму ничего. И если ты думаешь, что мы сможем что-то восстановить, то очень ошибаешься.

– Вот так просто плюнуть на годы брака? – почти зло шипит шепотом.

– Из нас двоих плюнул на них и на нашего сына ты. А я пытаюсь минимизировать последствия. Меня бесит то, что ты пытаешься играть на моих чувствах сыном. Это подло и низко с твоей стороны.

– Я просто хочу бороться за то, что ты пытаешься разрушить на ровном месте.

Не успеваю ему ответить, как забегает Ваня.

– Мам, пап, смотрите, что будет, если поставить так.

Он демонстрирует, как машина встает на колеса и обратно, а я проклинаю себя за рассеянность, потому что думаю о том, как боюсь сделать больно сыну.